Что такое ESG-риски в бизнесе и как Сбер их прогнозирует? Объясняет Назар Сотириади

Забота об окружающей среде, социальная ответственность и высокий уровень корпоративного управления (ESG) — важная часть стратегии современного бизнеса. Если компания игнорирует принципы устойчивого развития, перед ней могут возникнуть ESG-риски. Какие факторы к ним относятся, можно ли прогнозировать негативные последствия для бизнеса и как они влияют на жизнь каждого из нас? Об этом мы поговорили с управляющим директором блока «Риски» в Сбере Назаром Сотириади.

— Назар, вы и ваша команда занимаетесь ESG-рисками в Сбере. Что это такое?

— Наша задача — ограничить потенциальные негативные последствия со стороны ESG-рисков для всех видов бизнеса, научиться их оценивать и управлять ими. И помогать в этом партнёрам и клиентам.

К ESG-рискам мы относим все фундаментальные факторы, которые происходят в окружающем мире, социальной и экологической сферах и которые влияют на устойчивость бизнеса и благосостояние людей. Изменение климата и природные последствия этого (например, наводнения), загрязнение окружающей среды и даже отсутствие детского сада в районе — всё это имеет свою стоимость и отражается на экономике.

— Как компании могут подготовиться к негативным последствиям или избежать их?

— Основная ценность бизнеса — это люди. Насколько легко будет найти персонал и сколько на это потратит компания, во многом определяется ESG-факторами. Управление факторами, то есть, например, создание благоприятной среды в регионе, позволяет бизнесу:

• снижать расходы на поиск, отбор и найм персонала, зарплаты и развитие сотрудников;
• сокращать текучку кадров;
• обеспечивать лучшие условия труда;
• увеличивать эффективность работы.

Например, иногда бизнесу есть смысл построить детский сад, если его нет в районе, где живут дорогие специалисты.

— Как Сбер помогает другим компаниям в управлении ESG-рисками?

— У нас довольно много направлений взаимодействия: они касаются как финансовой стороны вопроса, например зелёное финансирование, так и экспертной. По мере развития этого направления в бизнесе и обществе формируется общее понимание вопросов устойчивого развития.

Отдельно хочется отметить образовательные программы Сбера, которые готовят как молодых специалистов, так и работают на повышение квалификации более зрелой аудитории. В этих программах задействованы высокоуровневые сотрудники банка, они выступают как практики. Знания, полученные от эксперта-практика, а не из учебника, гораздо более прикладные! Для компаний это хорошо, потому что к ним придут работать специалисты, одинаково понимающие проблему и пути её решения.

Особенность в том, что фундаментальной науки, которая готовит специалистов по устойчивому развитию и тем более по управлению ESG-рисками, пока нет. То есть никто не знает комплексно, чему нужно учить. Я бы сказал, что и мы далеко не всё знаем, но смогли объединить межотраслевые знания и собственный опыт.

Не могу не упомянуть AI-продукты (продукты искусственного интеллекта. — Прим. ред.) Сбера, которыми мы делимся с нашими клиентами для решения их бизнес-задач. Даже климатические изменения научились прогнозировать.

— Зачем Сберу заниматься прогнозированием изменений климата и как в этом помогает искусственный интеллект?

— Что такое прогноз? Это статистика и предположения, на основании которых принимаются решения. Откровенно говоря, я, как натуралист, могу сказать, что четыре из пяти всех принимаемых решений основаны на воздействии внешних факторов. Мы принимаем решения как вид под действием простых биологических импульсов. Поэтому рассчитывать на сбываемость сложных аналитических прогнозов в такой нестационарной системе не стоит.

Есть длительные прогнозы от институтов на 20 и более лет, есть более короткие — на несколько дней, которые делают синоптики. Ни те, ни другие невозможно использовать в бизнесе. Прогноз на 40 лет в бизнес-план я бы не положил, а с прогнозом на 3 дня ты уже ничего не сделаешь. Нужны прогнозы, которые совпадают с горизонтом бизнес-планирования, и тут нам помог искусственный интеллект. У нас в промышленной эксплуатации модели с горизонтом 1 год по нескольким видам рисков. Оправдываемость наших прогнозов достаточно высокая. В этой области знаний мы практически готовы конкурировать с гидрометеорологией.

Это одна из областей знаний, которая в будущем позволит нам зарабатывать так же, как сейчас, или лучше. Важный момент, отличающий нас от того, что есть на рынке: мы, как банк, умеем считать, сколько будет стоить то или иное природное явление в деньгах. От точности прогнозов зависят наши финансовые показатели.

Для нас самих ESG-риски на 97% содержатся внутри нашего портфеля, собственные риски — это всего лишь 3%.

— Как климат может повлиять на технологии?

— В природе всё взаимосвязано. Приведу пример с доменной печью, для работы которой нужен кислород. Есть исследование, которое показывает падение эффективности плавления в печах при принципиальном изменении состава воздуха из-за загрязнения. Не стоит забывать и про людей, которые этим воздухом дышат.

Или другой пример, когда при повышении температуры падает производительность труда и страдает экономика, не говоря о плохом самочувствии и здоровье людей. Недавно в Индии в течение полутора месяцев было 50 °C. В такую температуру находиться на открытом воздухе более 4 часов нельзя. Значит, в этот период во всей стране стройка стала в два раза менее эффективной. Это большие экономические потери.

Любые технологии, которые в таких критичных ситуациях позволяют что-то сделать, — это медиаторы между природными явлениями, которые нельзя предотвратить, и результатом, который мы ожидаем получить.

— Кому подойдёт сфера управления ESG-рисками?

— Эта сфера для тех, кто любит решать технократические и рациональные задачи. Известный австралийский экономист Стив Кин (Steve Keen) однажды сказал: «Если ваша гипотеза противоречит текущей сумме знаний, ничего страшного, а вот если второму закону термодинамики — я не думаю, что у неё есть хоть какие-то шансы».

Это очень точное определение для управления ESG-рисками. В этой отрасли самое главное качество — это смирение, что есть система, которая работает по физическим законам.

Эта сфера не подойдёт тому, кто нацелен на быстрый результат и видит в этом главное удовлетворение от работы. Есть разработки, которые ни на что не повлияют в течение ближайших 5–10 лет, зато станут крепким фундаментом для развития направления в перспективе.

В этом плане есть риск разделить судьбу Джордано Бруно: когда хочешь сделать что-то полезное и в большом масштабе, но это сложно принести в общественное сознание здесь и сейчас, поэтому финал становится исключительно драматическим.

Факт

Джордано Бруно (1548–1600), итальянский философ и писатель, критиковал принятую геоцентричную картину мира и утверждал, что Вселенная бесконечна и существуют другие обитаемые миры. Римская инквизиция казнила Бруно за такие высказывания. Но взгляды философа пережили его казнь и нашли продолжение в трудах учёных XVIII-XIX веков.

— Каким вы видите будущее благодаря развитию технологий? Оно будет устойчивым?

— Источники прогнозируют разные масштабы изменений. Не на всё получится повлиять. Например, уже не избежать климатических миграций людей из-за того, что в некоторых регионах становится невозможно жить. В Индии через 3-4 года аномально высокая температура будет нормой. Это значит, что полгода нельзя будет работать на улице полный рабочий день. Как людям зарабатывать? Скорее всего, они уедут.

Есть примеры разных стран Южной Америки, например Боливии. Из-за поломки очистных сооружений и засух у людей из крана идёт почти солёная вода. Насколько вероятно, что они уедут? Куда? Миллионы людей уже сейчас испытывают проблему с доступом к природным ресурсам, и в перспективе это, безусловно, повлияет на структуру общества и интенсивность конфликтов.

Мой взгляд в будущее именно такой: на половине нашей планеты будет сложно жить уже через 20 лет. Адаптироваться можно, в том числе и благодаря технологиям, но это дорого.

Регионов, в которых драматично ничего не поменяется, не очень много: например, Россия, Канада, Скандинавия. Но это мои мысли о будущем. Как говорит Герман Греф, «аналитики всегда всё драматизируют». Надеемся, что и в этот раз так будет.

— Могут ли повлиять на устойчивое будущее экопривычки людей?

— Я бы не стал навязывать людям какие-то обязательства. Если у человека есть потребность сортировать отходы, значит, он начнёт это делать. Можно ему с этим помочь: проинформировать, профинансировать развитие инфраструктуры. Но давить и принуждать что-то делать не стоит.

Например, сотрудники Сбера вовлечены в тему устойчивого развития. Они участвуют в субботниках, посадках деревьев и других экоинициативах. Это хорошо, полезно и объединяет людей, но на социальную напряжённость это вряд ли повлияет. Поэтому считаю правильным в дальнейшем сфокусироваться на образовательной составляющей, чтобы люди понимали причинно-следственные связи происходящих изменений в климате и социальной среде.

— Какие экопривычки есть лично у вас и что посоветуете тем, кто хочет их внедрить?

— Самые базовые: я стараюсь не использовать одноразовые вещи и сортирую отходы.

Ещё я езжу на дизельном автомобиле 2008 года. Вопрос его экологичности может показаться спорным, но здесь важно разобраться и учитывать углеродный след машины на всех этапах её жизненного цикла. Например, если я сейчас решу купить новый электромобиль, который буду заряжать от собственной солнечной панели, его углеродный след окупится минимум через 30 лет. Потому что нужно учитывать выбросы в атмосферу от того, что кто-то добыл редкоземельные металлы, собрал солнечную панель, автомобиль, доставил его и продал. Поэтому всегда нужно сравнивать конкретные варианты и определять, какой из них менее вреден для природы.

Если брать воду в своей многоразовой бутылке вместо того, чтобы каждый день покупать в пластиковой, можно сэкономить более 6 тыс. руб. в год. Здесь вы узнаете ещё 9 экопривычек, которые сберегут ваш бюджет и природу одновременно.